Вера, Сержик и Колюсик

Проживая в Оптиной пустыни, я получил из города Т. письмо, в котором чья-то женская христианская душа написала мне несколько теплых слов в ободрение моей деятельности на ниве Христовой.
Потом как-то стояли мы с женой у обедни. Перед Херувимской мимо нашего места прошла какая-то дама, скромно одетая, и вела за руку мальчика лет пяти. Мы с женой почему-то обратили на нее внимание. Было заметно, что она «в интересном положении», как говорили в старину люди прежнего воспитания.
Вот раба то Божия! подумалось мне: один ее ребенок с детских лет, а другой еще в утробной жизни - оба освящаются молитвами и святыми впечатлениями матери, - умница! Благослови ее Господь и Матерь Божия!
В эту минуту она подошла к иконе Божией Матери Скоропослушницы и стала перед ней на коленях молиться. Я нечаянно увидел ее взгляд, устремленный на икону. Что это был за взгляд, что за вера излучалась из этого взгляда, какая любовь к Богу, к божественному, к святыне!.. О, когда б я так мог молиться!.. Матерь Божия! - помолилось за нее мое сердце: сотвори ее по вере ее!
При выходе из храма северными вратами мы опять встретили незнакомку. В руках у нее была просфора...
- Вы не Сергей ли Александрович Нилус? - обратилась она ко мне с застенчивой улыбкой.
-        Да.. с кем  имею честь?
Оказалось, что это была та, которая мне в январе писала изТ., Вера с пятилетним сыном, Сережей.
-        Сегодня, - сказала нам Вера, - мы с Сержиком поготовимся, чтобы завтра причаститься и пособороваться, а после соборования позвольте навестить вас. И в какую ж  нам радость было это новое знакомство!..
На другой день я заходил к батюшке о. Анатолию в то время, когда он соборовал Веру с ее мальчиком. Надо было видеть, с какой серьезной сосредоточенной важностью пятилетний ребенок относился к совершаемому над ним таинству Елеосвящения !
Вот как благодатные матери от молока своего начинают готовить душу дитяти к царству небесному! Не так ли благочестивые бояре Кирилл и Мария воспитывали душу того, кого Господь поставил светильником всея России, столпом Православия, - Преподобного Сергия?..
-        Когда я бываю беременна, - говорила нам впоследствии Вера, - я часто причащаюсь и молюсь тому угоднику, чье имя хотелось бы дать будущему своему ребенку, если он родится его пола.
-        Вам понравился мой Сержик; что бы сказали вы, если бы видели моего покойного Колю! Тот еще и  на земле был уже небожитель... Уложила я как- то раз Колюсика своего спать вместе с прочими детишками. Было около восьми часов вечера. Слышу зовет он мен из спальни.
-        Что тебе, деточка? - спрашиваю.
А он сидит в своей кроватке и восторженно мне шепчет:
-        Мамочка  моя, мамочка! Посмотри-ка, сколько тут Ангелов летает.
-        Что ты, - говорю, - Колюсик! где ты их видишь? А у самой сердце так ходуном и ходит.
-        Да, всюду, - шепчет, - мамочка; они кругом летают... Они мне сейчас головку помазали. Пощупай мою головку - видишь, она помазана!
Я ощупала головку: темечко мокрое, а вся головка сухая. Подумала, не бредит ли ребенок; нет! - жару нет, глазенки спокойные, радостные, но не лихорадочные: здоровенький, веселехонький, улыбается... Попробовала головки других детей - у всех сухенькие; и спят себе детки, не просыпаются. А он мне говорит:
-        Да, как же ты, мамочка, не видишь Ангелов? 'Их тут так много... У меня, мамочка, и Спаситель сидел на постельке и. говорил со мною
-        Колюсик и смерть свою мне предсказал, - продолжала Вера, радуясь, что может излить свое сердце людям, внимающим ей открытой душой. Умер он на четвертый день Рождества Христова, а о своей смерти сказал мне в сентябре. Подошел ко мне как- то раз мой мальчик да и говорит ни с того, ни с сего:
-        Мамочка! я скоро от вас уйду.
-        Куда, - спрашиваю, - деточка?
-        К Богу.
-        Как же это будет? кто тебе сказал об этом?
-        Я умру, мамочка! - сказал он, ласкаясь ко мне, - только вы, пожалуйста, не плачьте: я буду там с Ангелами, и мне там очень хорошо будет.
Сердце мое упало, но я сейчас же себя успокоила: можно ли, мол, придавать такое значение словом ребенка?!. Но, нет! прошло' немного времени, мой Колюсик опять, среди игры, ни с того ни с сего, подходит, смотрю, ко мне и опять заводит речь о своей смерти, уговаривая меня не плакать, когда он умрет...
-        Мне там будет так хорошо, так хорошо, дорогая моя мамочка! - все твердил, утешая меня, мой мальчик. И сколько я ни спрашивала его,
откуда у него такие мысли, и кто ему сказал об этом, он мне ответа не дал, как- то особенно искусно уклоняясь от этих вопросов        
Не об этом ли и говорил Спаситель маленькому Коле, когда у детской кроватки его летали небесные Ангелы?..
Перед Рождеством мой отчим, а его крестный, выпросил его. у меня погостить в свою деревню, - Коля был его любимец, и эта поездка стала для ребенка роковой: он там заболел скарлатиной и умер. О болезни Коли я получила известие через нарочного (тогда были повсеместные забастовки, и посланной телеграммы мне не доставили) и я едва за сутки до его смерти успела застать в живых мое сокровище. Когда я с мужем приехала в деревню к отчиму, то Колю застала еще довольно бодреньким; скарлатина, казалось, прошла, и никому из нас и в голову не приходило, что уже на счету последние часы ребенка. Заказали мы служить молебен о его выздоровлении. Когда его служили, Коля усердно молился сам и все просил давать ему целовать иконы. После молебна он чувствовал себя настолько хорошо, что священник не стал его причащать, несмотря на мою просьбу, говоря, что он здоров, и причащать его нет надобности. Все мы повеселели. Кое- кто, закусив после молебна, лег отдыхать; заснул и мой муж. Я сидела у постели Коли, далекая от мысли, что уже наступают последние его минуты. Вдруг он мне говорит:
-        Мамочка, когда я умру, вы меня обнесите вокруг церкви...
-        Что ты, - говорю, -Бог с тобой, деточка! мы еще с тобой, Бог даст, живы будем.
-        И крестный скоро после меня пойдет за мной, - продолжал, не слушая моего возражения Коля.
Потом помолчал немного и говорит:
-        Мамочка, прости меня.
-        За что, - говорю, - простить тебя, деточка?
-        За все, за все прости меня, мамочка!
-        Бог тебя простит, Колюсик, - отвечаю ему, - ты меня прости: я строга бывала с тобою.
Так говорю, а у самой и в мыслях нет, что это мое последнее прощание с умирающим ребенком.
-        Нет, - возражает Коля, - мне тебя не за что прощать. За все, за все благодарю тебя, миленькая моя мамочка!
Тут мне что- то жутко стало; я побудила мужа.
-        Вставай, - говорю, - Колюсик, кажется, умирает!
-        Что ты, - отвечает муж, - ему лучше - он спит.
Коля в это время лежал с закрытыми глазами. На слова мужа, он открыл глаза и с радостной улыбкой сказал:
-        Нет, я не сплю - я умираю. Молитесь за меня! И стал креститься и молиться сам:
-        Пресвятая Троица, спаси меня! Святитель Николай, Преподобный Сергий, Преподобный Серафим, молитесь за меня!.. Крестите меня! помажьте меня маслицем! Молитесь за меня все!
И с этими словами кончилась на земле жизнь моего дорогого, ненаглядного мальчика: личико расцветилось улыбкой и он умер.
И в первый раз в моей жизни возмутилось мое сердце едва не до ропота. Так было велико мое горе, что я и у постельки его, и у его гробика, не хотела и мысли допустить, чтобы Господь решился отнять у меня мое сокровище. Я просила, настойчиво просила, почти требовала, чтобы Он, Которому все возможно, оживил моего ребенка; я не могла примириться с тем, что Господь может не пожелать исполнить по моей молитве. Накануне погребения, видя, что тело моего ребенка продолжает, несмотря на мои горячие молитвы, оставаться бездыханным, я, было, дошла до отчаяния. И вдруг, у изголовья гробика, где я стояла в тяжком раздумье, меня потянуло взять Евангелие и прочитать в нем первое, что откроется. И открылся мне 16-й стих 18-й главы Евангелия от Луки, и в нем я прочла:«... пустите детей приходить ко Мне, и не возбраняйте им, ибо таковых есть царствие Божие».
Для меня эти слова были ответом на мою скорбь Самого Спасителя, и они мгновенно смирили мое сердце: я покорилась Божией воле.
При погребении тела Колюсика исполнилось его слово: у церкви намело большие сугробы снега, и чтобы гробик пронести на паперть, его надо было обнести кругом всей церкви. Это было мне и в знамение и в радость. Но когда моего мальчика закопали в мерзлую землю, и на его могилку лег холодный покров суровой зимы, тогда вновь великой тоской затосковало мое сердце, и вновь я стала вымаливать у Господа своего сына, не зная покоя душе своей ни днем, ни ночью, все выпрашивая отдать мне мое утешение. К сороковому дню я готовилась быть причастницей Святых Тайн и тут, в безумии своем, дошла до того, что стала требовать от Бога чуда воскрешения. И - вот, на самый сороковой день я увидела своего Колю во сне, как живого. Пришел он ко мне светленький и радостный, озаренный каким-то сиянием и три раза сказал мне:
-        Мамочка, нельзя! Мамочка, нельзя! Мамочка, нельзя!
-        Отчего нельзя? - воскликнула я с отчаянием.
-        Не надо этого, не проси этого мамочка!
-        Да почему же?
-        Ах, мамочка! - ответил мне Коля, - ты бы и сама не подумала просить об этом, если бы только знала, как хорошо мне там у Бога. Там лучше, там несравненно лучше, дорогая моя мамочка!
Я проснулась, и с этого сна все горе мое, как рукой сняло.
Прошло три месяца, - исполнилось и второе слово моего Коли: за ним в обители Царя Небесного следом ушел к Богу и его крестный. Много мне рассказывала дивного из своей жизни раба Божия Вера, но не все поведать можно даже и своим запискам:
Пошел я провожать Веру с ее Сержиком через наш сад по направлению к монастырской больнице. Это было в день их отъезда из Оптиной. Смотрю: идет к нам навстречу один из наиболее почетных наших старцев, отец А., живущий на покое в больнице. Подошли мы под его благословение; протянул и Сержик свои ручейки...
-        Благословите, - говорит, - батюшка!
А тот сам взял да низехонько, касаясь старческой своей рукой земли, и поклонился в пояс Сержику...
-        Нет, - возразил старец, - ты сам сперва - благослови!
И к общему удивлению, ребенок начал складывать свою ручку в именословное перстосложение и иерейским благословением благословил старца.
Что-то выйдет из этого мальчика?
С.Нилус
«На берегу Божией реки»

...Дети - это ведь живые иконы, потрудитесь над ними, не исказите в них Божий образ своим невниманием, небрежением.
Архимандрит Иоанн (Крестъянкин)